Зрители наблюдают за нескладным съемочным процессом с бесконечной закадровой бранью режиссера, который здесь именуется исключительно Всевышним, закулисьем и постоянными переходами артистов к мольеровскому тексту именно как к тексту роли. Иногда их герои из фильма по "Мизантропу" как бы завладевают ими, иногда они совпадают, иногда реплики на бумажках кажутся хорошим способом выйти из ситуации… Это взаимодействие-балансирование - самое интересное в спектакле.

Такие люди как Альцест/Макс/Чацкий просто необходимы, чтобы знать, что кто-то все же отобьется от стада и станет Человеком неравнодушным.

Юмор и наивный, ироничный тон постановки (ведь мы имеем дело с комедией) отвлекают, сглаживают драматизм ситуации. Но чуткий зритель обязательно уловит ощущение тревоги за будущее, мерно заполняющее пространство Маленькой сцены под печальную лирику Виктора Цоя.

...что лучше - душить в себе злобу и негодование или восстать против общепринятых норм с риском превратиться в человеконенавистника?

Правда пугает. К искренности никто не готов - она слишком нелицеприятная, бьет по всем болевым точкам, рушит видимость выстроенных отношений.

Основное действие происходит на съемочной площадке, кино-закулисье, где есть своя история взаимоотношений героев, тем не менее подобная мольеровскому сюжету. А прекрасная актерская команда великолепно справляется с переходом от киносценария к повседневным взаимоотношениям внутри съемочной группы.

Этот спектакль Екатерины Половцевой врывается в московскую театральную жизнь, поднимая даже в самом уравновешенном зрителе потребность своевременного проживания эмоций - так проводится водораздел между индивидуумом и остальными подобными, так стирается граница между жизнью и театром, так комедия XVII века на ваших глазах превратится в трагедию века нынешнего.