Грибоедов в РАМТе: "Горе от ума" 200 лет спустя

Нелегко поверить в почтенный возраст авторов спектакля - с такой молодой легкостью и живой искренностью они отнеслись к хрестоматийному тексту. Актеры изъясняются грибоедовским стихом естественно. Впору поверить, что это их родной и привычный строй речи: без суеты и напряжения намекают на сладкие ночи, когда "счастливые часов не наблюдают", или на горечь ослепления - тогда "ум с сердцем не в ладу". Они не выманивают восторг публики, а скорее удивляют - первородной ясностью, приправленной то иронией, то грустью.

Спектакль в РАМТе - не мемориал классике и не дань уважения одной из главных русских пьес. Он о нашей сегодняшней жизни, в нем же отразился творческий портрет Молодежного театра, одного из старейших коллективов Москвы со своим "кодексом чести" и системой нравственных ценностей. Здесь помнят предшественников, ставят внятные и отчетливые истории, играют ярко и достоверно. Человек и его судьба - вот главное и на сцене, и за кулисами. Более четырех десятилетий Алексей БОРОДИН и Станислав БЕНЕДИКТОВ создают домашний уклад своей театральной семьи, и "Горе от ума" проявило ее родовые черты. Умная неагрессивная режиссура, вдумчивое прочтение пьесы, которой следуют досконально, таким образом проявляя уважение к автору. Пьеса дает все основания для острого социального запала, но герои не пародируют вождей "века нынешнего и века минувшего", не рифмуют с современностью события "времен очаковских и покоренья Крыма" и Чацкого, объявленного сумасшедшим, не связывают рукавами смирительной рубашки.

В каждом герое - глупом, наивном, доверчивом, смешном, нелепом - живет своя правда. Актеры любят своих персонажей и передают эту любовь зрителям. Среди них - удивленные и заинтригованные старшеклассники: неужели обязательная классика может волновать и звучать так искренне?

Влюбленный Чацкий приезжает к обожаемой Софье, но ее сердце уже занято - она полюбила угодливого Молчалина, и Чацкий ей помеха и напоминание о ее непостоянстве и легкомыслии. Не подумав о последствиях, она бросает: "Он не в своем уме". И - понеслось действие вперед - к безнадежному разочарованию: "Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, / Где оскорбленному есть чувству уголок! - / Карету мне, карету!"

Режиссер распахивает театральное пространство, расширяя сцену зрительным залом и ложами. Моложавый слуга Петрушка (Георгий ГАЙДУЧИК) скользит по сцене на роликовых коньках. Из зала взлетает на подмостки резвая Лиза (Дарья СЕМЕНОВА) - она будет помогать героям плести любовные кружева. Чацкий спустится по выдвижной лестнице с ложи яруса окутанный сверкающими снежинками и морозным мороком.

Бутафорский быт с милыми сердцу мелочами решили не тревожить. В интерьерах архитектурных декораций появляются диваны, опускаются колонны, перестраиваются подвижные светлые конструкции с полукружьями арок, обозначая комнаты зажиточного барского дома. Они то выстраиваются замысловатыми переходами, то сдвигаются узкой полосой, выталкивая персонажей на авансцену. Старинная карета - центральный образ убранства сцены, в ней ведут беседы, сплетничают, через ее сквозные двери попадают на бал и покидают его гости.

Струящиеся юбки и кружева, шляпки и пушистые шубки, кафтаны и пиджаки, камзолы и жилеты - никаких андрогинных фасонов. Те наряды, что можно условно назвать "исторически достоверными", дополнены современными деталями - дистанция между временами сокращается. Но Бородин не заигрывает с экстравагантными прочтениями, понимая, что сам сюжет выведет к обобщениям и к вопросам из разряда вечных.

Сцена бала, когда разочарованный Чацкий поочередно закручивает в нервных турах вальса княжон Тугоуховских разного возраста (хореограф Лариса ИСАКОВА) превращает камерную семейную историю в портрет фамусовской Москвы, где "дома новы, но предрассудки стары", города с принятой иерархией ценностей: "Дверь отперта для званых и незваных, / Особенно из иностранных"; с прочным и порочным образом жизни - праздники, маскарады, обеды - "Ешь три часа, а в три дни не сварится!". Общество - пышное, но добрым его никак не назвать. Когда оно отвергает, то шансов на выживание не остается, схватка оказывается жестокой.

В такую ситуацию и попал темпераментный, искренний Чацкий Максима КЕРИНА. Он - статный красавец, очень молод, еще не изжиты романтические иллюзии, но они, возможно, пройдут вместе с юностью. Все обличительные колкости - не столько от мятежно-революционных взглядов или язвительного ехидства - его предала первая любовь и черной тенью он мечется в мире, который превратил его в загнанного зверя.

Угодливый карьерист Молчалин тоже высок и строен. Даниил ШПЕРЛИНГ уверенно подчеркивает две главные добродетели своего героя - "умеренность и аккуратность", добавляя к ним хитрый ум и самонадеянную безнаказанность. Фамусов Алексея Веселкина - никакой не старикан из породы мастодонтов, он - крепок, энергичен и… понимает Чацкого - сам был таким и, кажется, совсем недавно. Хранитель дома, неисправимый ловелас и взволнованный отец Софьи, барышни с точеной фигуркой и прелестным личиком (Ирина ТАРАННИК).

Спектакль - произведение удивительно ансамблевое, что дорогого стоит. Типажи фамусовской Москвы - парадный дивертисмент остроумных зарисовок. Хороши - все, но самые запоминающиеся - подловатый картежник Загорецкий в блистательном исполнении Алексея Блохина и зловещая Хлестова Нины ДВОРЖЕЦКОЙ - в черном парике, громогласная, со следами былой женственности.

Вряд ли Фамусов отправит Софью "в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов", скорее, выдаст замуж за бодрого и любопытного Скалозуба (Александр РАГУЛИН). А вот Чацкому едва ли есть надежда на то, что он найдет уголок "оскорбленному чувству". Удивительно, что про "мильон терзаний", про нравы, оказавшиеся вечными, про свободу и судьбу Отечества писал молодой человек. Грибоедов начал "Горе от ума", когда ему только исполнился 21 год. Сегодня уважительный разговор с автором ведет Молодежный театр.

О спектакле "Культуре" рассказывает Алексей Бородин:

- Премьера состоялась, но мы продолжаем работать над спектаклем, и работе этой конца нет. Артисты - люди творческие, и жизнь наша наполнена раздумьями. Почему я обратился к "Горю от ума"? Перед режиссером всегда стоит вопрос - что ставить дальше? Перечитал пьесу Александра Грибоедова и подумал, что никогда к ней не обращался, а материал замечательный! Пьеса меня обожгла - прошло 200 лет, но через два века я смотрюсь в нее, как в зеркало. И отражение мне очень важно. Началась удивительная работа, которую я определил как "Горе от ума". 200 лет спустя". Решили освободиться от напластований. Вернуться к Грибоедову, а не обращаться к интерпретациям, среди которых много интересных. Нам же хотелось - к самому Александру Сергеевичу. Кажется, мы его почувствовали и многое узнали. Не знаю, каков результат, но нам быть рядом с Грибоедовым оказалось чрезвычайно интересно и полезно.

Время прошло, а вопросы, которые стоят перед каждым человеком, все те же: что такое понятие верности, свободы, какого-то сопротивления? Очень интересная тема - конформизм. Эта серьезная проблема сегодня и, как выяснилось, в грибоедовское время тоже. И Фамусов, который, может быть, был когда-то вполне Чацким, а потом понял, что к жизни можно приспособиться, разобрался в том, что срабатывает, а что нет. Каждый выбирает то, что выбирает. Мы стремились к тому, чтобы наш спектакль не был однодневкой, провоцирующей на удивление: надо же, это как сегодня. Дело не в том, что есть много пересечений, просто есть вопросы, от которых никуда не деться. И жизнь всегда требует на них ответа…

Елена Федоренко
Газета "Культура"