Российский академический
Молодежный театр
+7 (495) 692-00-69 (касса)
Театральная пл., д. 2
"Нюрнберг" под звон пивных кружек с американцами
Сегодня театр не имеет морального права жить в башне из слоновой кости, куда не проникают злые ветры перемен и мир меняется со скоростью звука, отвергая уроки прошлого и пытаясь наугад заглянуть в "светлое" будущее. Кто-то из умных людей сказал: "Без прошлого нет будущего". Эту фразу любят повторять и политики, и общественные деятеля, но на практике слова остаются словами, и мы натыкаемся на одни и те же грабли, словно больны амнезией.
И тут театр, как самая мощная кафедра, должен призывать людей к прозрению. В нынешних условиях коммерциализации искусства, когда все сосредоточено на прибыли, и руководители творческого процесса не хотят лишний раз рисковать, поскольку им легче завлекать публику веселенькими тру-ля-ля, нежели тратить время и колоссальные деньги на создание серьезных проектов. Вполне понятно, что и классику можно поставить так, что современные проблемы в "датском королевстве" будут пробиваться наружу, и тому примеры в Москве есть, но тогда художественные аллегории каждый зритель будет расшифровывать в меру своего интеллекта и опыта. А вот когда в работу берется документ, открывающий публике глаза на темные стороны мировой истории, "припудренной" державными интересами, тут начинаешь воспринимать происходящее, как предостережение на будущее.
Пока еще никто в Москве до Алексея БОРОДИНА не осмелился обратиться к "Нюрнбергскому процессу", не тому, что проходил в 1945-ом году, а другому - в 1947-ом году, над судьями, отправляющими на смерть оппозиционеров Гитлера, евреев и просто неполноценных людей, ради чистки нации. В 1961-м году Стэнли Крамер по сценарию Эбби Манна реализовал "Суд над судьями" в своем фильме. После его выхода на экраны лояльная общественность возбудилась, в том числе американцы, которые вершили этот суд, но потом, поняв, что "дело пахнет керосином", постарались забыть. Сегодня, когда на Украине идет бешеный всплеск национализма и отряды с фашистской свастикой маршируют по улицам Киева и Львова, то само собой возникают исторические параллели. И тут либерализмом не прикрыться, не отделаться "моя хата с краю - ничего не знаю". Надо действовать! А как действовать художникам, если только не их главным оружием словом, произнесенным с подмостков. Алексей Бородин взял на себя такую миссию, потому что у него наболело, и он не смог больше молчать.
Только представьте, когда в Германии, начиная с 1934 года, уже шли суды над коммунистами и несогласными, никто из сильных мира сего, не посмел заикнуться, считая это внутренними делами страны. Более того в 1939-м году Советским Союзом был подписан пакт о ненападении с фашистской Германией. Но ведь к тому времени конвейер репрессий уже поглотил страну, заткнул рты послушным гражданам, для которых материальная сторона жизни (в виде новой работы), оказалась важнее миллионов замученных в концентрационных лагерях. Равнодушие к чужой беде и тупое подчинение букве закона в интересах тоталитарного режима и породило шовинизм, погубило сотни молодых умов, абсолютно уверенных в собственной исключительности.
Все события этого политического процесса, где первую скрипку играет американский военный суд, происходит в ресторации. Что поначалу несколько дезориентирует зрителей, так как по идее судебный процесс должен проходить во дворце правосудия, а не в шикарном зале с громкой музыкой, бильярдом, услужливыми официантами и легкомысленными девицами на коленях американских вояк. Но чем дальше развиваются события, тем больше убеждаешься, что для всех присутствующих, расследование былых преступлений - всего лишь шоу, игра в мифическую справедливость. Она рассеется как дым, когда у бывших союзников появится на горизонте новый враг - Советский Союз, поскольку в новых состязаниях на политической арене может пригодиться опыт уцелевших слуг фашистской Германии.
Чаша весов Фемиды постоянно колеблется. Поначалу главный прокурор - полковник США Тэд Лоусон (Степан МОРОЗОВ) пытается прижать к стенке бывших служителей закона, вызывая свидетелей и приводя неопровержимые факты, но неожиданно высшее начальство приказывает ему быть более толерантным и не торопиться с выводами, потому что бывшие враги могут пригодиться Америке, возомнившей себя гегемоном над миром. И гордый сильный полковник дает задний ход, поскольку карьера - вещь капризная и на карту поставлена его судьба. Именно в этой ситуации, когда предлагается забыть о преступлениях против бесчеловечности, а немецкая элита пытается сохранить остатки своего достоинства, сходятся два вектора: написанной под диктовку новой истории и неподкупной совести, оставляющим за человеком право быть самим собой.
В спектакле есть два персонажа, существующих по принципу "Мы то, во что верим, что защищаем. Даже если защищать это невозможно". Два абсолютно разных человека, принадлежащих к противоположным лагерям. Это Яннинг, сыгранный Ильей ИСАЕВЫМ, "с запудренными мозгами" примкнувший к 16-ти фашистским холуям, и американский судья Хейвуд, сдержанный и мягкий интеллигент в изображении Александра ГРИШИНА. После долгих колебаний и сомнений он преодолевает инстинкт самосохранении и выносит подсудимым пожизненный приговор, в том числе и Яннингу, в единственном числе признавшего свою вину и не рассчитывающего на помилование.
Эти двое совсем не похожи на героев. И уж, конечно, ни послевоенная Германия, ни Америка, вступившая в холодную войну с СССР, не поставят им памятники, но постараются замять этот постыдный факт, идущий в разрез "национальным интересам".
Спектакль Бородина, чем-то напоминает съемки в кинопавильоне с массовыми сценами при участии всей труппы. Здесь фактически нет маленьких ролей, ибо все участники массовки составляют панораму бурно текущей жизни, сравнимой с полноводной рекой без берегов. Так одна из сцен изображает "праздник дураков", где разноцветные хлопушки, серпантины, карнавальные маски и звон пивных кружек создает атмосферу безудержного веселья, стремительно движущегося по кругу, который фактически разорвать невозможно, так как это одна нация, один менталитет и общая ответственность за прошлое и будущее.
Любовь Лебедина
"Трибуна"
И тут театр, как самая мощная кафедра, должен призывать людей к прозрению. В нынешних условиях коммерциализации искусства, когда все сосредоточено на прибыли, и руководители творческого процесса не хотят лишний раз рисковать, поскольку им легче завлекать публику веселенькими тру-ля-ля, нежели тратить время и колоссальные деньги на создание серьезных проектов. Вполне понятно, что и классику можно поставить так, что современные проблемы в "датском королевстве" будут пробиваться наружу, и тому примеры в Москве есть, но тогда художественные аллегории каждый зритель будет расшифровывать в меру своего интеллекта и опыта. А вот когда в работу берется документ, открывающий публике глаза на темные стороны мировой истории, "припудренной" державными интересами, тут начинаешь воспринимать происходящее, как предостережение на будущее.
Пока еще никто в Москве до Алексея БОРОДИНА не осмелился обратиться к "Нюрнбергскому процессу", не тому, что проходил в 1945-ом году, а другому - в 1947-ом году, над судьями, отправляющими на смерть оппозиционеров Гитлера, евреев и просто неполноценных людей, ради чистки нации. В 1961-м году Стэнли Крамер по сценарию Эбби Манна реализовал "Суд над судьями" в своем фильме. После его выхода на экраны лояльная общественность возбудилась, в том числе американцы, которые вершили этот суд, но потом, поняв, что "дело пахнет керосином", постарались забыть. Сегодня, когда на Украине идет бешеный всплеск национализма и отряды с фашистской свастикой маршируют по улицам Киева и Львова, то само собой возникают исторические параллели. И тут либерализмом не прикрыться, не отделаться "моя хата с краю - ничего не знаю". Надо действовать! А как действовать художникам, если только не их главным оружием словом, произнесенным с подмостков. Алексей Бородин взял на себя такую миссию, потому что у него наболело, и он не смог больше молчать.
Только представьте, когда в Германии, начиная с 1934 года, уже шли суды над коммунистами и несогласными, никто из сильных мира сего, не посмел заикнуться, считая это внутренними делами страны. Более того в 1939-м году Советским Союзом был подписан пакт о ненападении с фашистской Германией. Но ведь к тому времени конвейер репрессий уже поглотил страну, заткнул рты послушным гражданам, для которых материальная сторона жизни (в виде новой работы), оказалась важнее миллионов замученных в концентрационных лагерях. Равнодушие к чужой беде и тупое подчинение букве закона в интересах тоталитарного режима и породило шовинизм, погубило сотни молодых умов, абсолютно уверенных в собственной исключительности.
Все события этого политического процесса, где первую скрипку играет американский военный суд, происходит в ресторации. Что поначалу несколько дезориентирует зрителей, так как по идее судебный процесс должен проходить во дворце правосудия, а не в шикарном зале с громкой музыкой, бильярдом, услужливыми официантами и легкомысленными девицами на коленях американских вояк. Но чем дальше развиваются события, тем больше убеждаешься, что для всех присутствующих, расследование былых преступлений - всего лишь шоу, игра в мифическую справедливость. Она рассеется как дым, когда у бывших союзников появится на горизонте новый враг - Советский Союз, поскольку в новых состязаниях на политической арене может пригодиться опыт уцелевших слуг фашистской Германии.
Чаша весов Фемиды постоянно колеблется. Поначалу главный прокурор - полковник США Тэд Лоусон (Степан МОРОЗОВ) пытается прижать к стенке бывших служителей закона, вызывая свидетелей и приводя неопровержимые факты, но неожиданно высшее начальство приказывает ему быть более толерантным и не торопиться с выводами, потому что бывшие враги могут пригодиться Америке, возомнившей себя гегемоном над миром. И гордый сильный полковник дает задний ход, поскольку карьера - вещь капризная и на карту поставлена его судьба. Именно в этой ситуации, когда предлагается забыть о преступлениях против бесчеловечности, а немецкая элита пытается сохранить остатки своего достоинства, сходятся два вектора: написанной под диктовку новой истории и неподкупной совести, оставляющим за человеком право быть самим собой.
В спектакле есть два персонажа, существующих по принципу "Мы то, во что верим, что защищаем. Даже если защищать это невозможно". Два абсолютно разных человека, принадлежащих к противоположным лагерям. Это Яннинг, сыгранный Ильей ИСАЕВЫМ, "с запудренными мозгами" примкнувший к 16-ти фашистским холуям, и американский судья Хейвуд, сдержанный и мягкий интеллигент в изображении Александра ГРИШИНА. После долгих колебаний и сомнений он преодолевает инстинкт самосохранении и выносит подсудимым пожизненный приговор, в том числе и Яннингу, в единственном числе признавшего свою вину и не рассчитывающего на помилование.
Эти двое совсем не похожи на героев. И уж, конечно, ни послевоенная Германия, ни Америка, вступившая в холодную войну с СССР, не поставят им памятники, но постараются замять этот постыдный факт, идущий в разрез "национальным интересам".
Спектакль Бородина, чем-то напоминает съемки в кинопавильоне с массовыми сценами при участии всей труппы. Здесь фактически нет маленьких ролей, ибо все участники массовки составляют панораму бурно текущей жизни, сравнимой с полноводной рекой без берегов. Так одна из сцен изображает "праздник дураков", где разноцветные хлопушки, серпантины, карнавальные маски и звон пивных кружек создает атмосферу безудержного веселья, стремительно движущегося по кругу, который фактически разорвать невозможно, так как это одна нация, один менталитет и общая ответственность за прошлое и будущее.
Любовь Лебедина
"Трибуна"