"Дни Савелия" - та самая "театральная правда" (искусственная по сути своей, но гармоничная и органичная в каждом нюансе), которую я так ценю. Здесь будет смешно. Будет грустно (и очень!). Будет драйвово - особенно в момент приглашения всех желающих присоединиться к танцам под Стаса Михайлова. И - бесконечно интересно.

Так, как же найти это свое Я? Откуда оно берется, из чего складывается и как закаляется? И будь ты кот или человек, сначала упорно ищешь свое собственное Я, а потом оно неожиданно превращается в МЫ - вот тогда, пожалуй, все только и начинается… Не так ли?

Конечно, история Савелия - это не только сюжет про кота или признание в любви к столице. Неприкаянность и желание понять мир вокруг, поиск своих и стремление к независимости - очень человеческие свойства, особенно актуальные для подросткового возраста, но и взрослым не чуждые. РАМТ, как всегда, держит в уме свою целевую аудиторию: чувствующую молодежь от 9 до 90, привыкшую - или только привыкающую - к добротному, крепко сделанному театру, который умеет находить баланс между эмоциональным переживанием и дополнительной смысловой глубиной.

Любовь - это то, "ради чего". И вдруг в финале становится очевидно, что за жизнью дворового кота просвечивает трагизм жизни человеческой: твои семья, дома, работа и даже любовь однажды исчезнут. Ты приходишь в этот мир из "теплого пульсирующего апельсина", чтобы на мгновение с ним соприкоснуться - и все отпустить.

...это очень московский роман и очень сегодняшний московский спектакль. Со своими радостями, маленькими трагедиями, зеркалящими глобальные. И печалями, точно как у героев Шекспира.

"Дни Савелия" называют спектаклем-странствием, и даже этот подзаголовок объемен. Это и странствие зрителей по всем закоулкам театра (ох сколько всего потаенного и не очень становится доступно взгляду), это и странствие кота Савелия и окружающих его героев, и наконец - это твое личное странствие по своей душе.

Но самое пронзительное впечатление осталось не от философской глубины спектакля, в котором от книги осталось лишь главное, а от естественной обыденности происходящего. Возможно, она появилась из решения режиссера создать иллюзию живой Москвы. Или от того, что порой играть актерам приходилось не только вплотную к зрителям, но и смешиваясь с ними, создавая тем самым ощущение причастности.

Пластичность и прыгучесть - по умолчанию, с этим бы многие справились; важнее, что Савелий в версии Панченко - разом и наглец, и миляга; победителен и уязвим; изумительно сочетает свойственное даже самым опальным котам высокомерие с беззащитностью. Думаете, Гамлет - роль мечты? Ничего подобного; посмотрите на Савелия.

Кошкам не надо ходить на выборы, не надо оплачивать счета и ругаться с чиновниками. Социальной ответственности - ноль. Гражданской позиции - никакой. Но иногда, в театре, можно об этом забыть и подумать о каких-то более простых, базовых понятиях. Сходство с героем, пусть только на два часа, не только дарит другой (неизменно влюбленный!) взгляд на Москву, слоеный пирог которой этот кот с таким экзистенциальным аппетитом поглощал, но и напоминает о бесприютности, бедности, брошенности. Об огромных возможностях большого города и о скудных шансах маленьких людей. И о совсем не материальных вещах: об одиночестве, которое так ценно и так тяжко. О том, что кого-то сможешь согреть, а кого-то случится предать. О поиске - себя и своих.

То, что команда РАМТа все чаще решается на экспериментальные работы с необычным материалом, - очень важно и вызывает большое уважение. Очарование непосредственности только возрастает, когда к нему присоединяются мастерство и изощренность.

...и нежность, и грусть постепенно по мере развития сюжета тоже неумолимо нарастают. Чтобы разрешиться в финале настоящим катарсисом, необычно разыгранным средствами "спектакля-шествия".