Лариса ГРЕБЕНЩИКОВА: "Наш театр - ансамбль единомышленников"

Народная артистка России Лариса Гребенщикова работает в Российском академическом Молодежном театра с 1972 года. В этом году она отмечает два юбилея: собственный и двадцатилетие преподавательской деятельности в Театральном училище и. Щепкина. На сцене эта удивительная актриса перевоплощается в разных героинь, а в жизни неизменно остается светлым, легким и искренним человеком.

- С каким театром связаны ваши детские воспоминания?

- Я росла в городе Воронеже, и это был Воронежский театр драмы им. А.В. Кольцова, поэта земли воронежской.
Как ни странно, первый спектакль, на который я попала, был "Отелло". Главную роль в нем играли знаменитый народный артист СССР Сергей Папов и народная артистка Римма Мануковская. Тогда мастера с таким званием были большой редкостью для провинциального театра. Зрелище сразу захватило меня и, хотя я была ребенком, сразу поняла, что это - про любовь... Я попала в другой мир, который произвел столь сильное впечатление, что у меня даже поднялась температура. Я не знала, лучше он или хуже реального мира, но поняла, что мне туда очень хочется.
Потом ходила на спектакли в ТЮЗ, занималась в драмкружке при дворце пионеров, и в Москву приехала совсем "заряженная" театром.

- Вы поступили в одно из лучших театральных училищ Москвы - им. М.С.Щепкина. Чем удивили приемную комиссию?

- Когда я собралась в Москву, меня многие отговаривали: "Это же столица! Куда ты едешь? Там в театральные вузы поступают дети знаменитостей или по знакомству!" А я не верила... Выучила монологи Нины Заречной из "Чайки" и Тани из одноименной пьесы Арбузова и прочла их на творческом конкурсе. И вот ведь ирония судьбы! Характеры обеих этих героинь, по сути, определили мою дальнейшую жизнь, но ни одну из них я так и не сыграла на сцене. "Умей нести свой крест и веруй", - эти слова Нины Заречной из ее монолога с тех пор я повторяю на протяжении всей жизни.

- В юности у вас было амплуа лирической героини. Джулия из "Альпийской баллады”, Кира - "Май не упусти...", Сима - "В дороге..." Многие актрисы с трудом переходят от привычного амплуа к разнохарактерным ролям. А у вас получилось просто отлично, и сейчас вы воплощаете на сцене самые разные женские характеры: гордой и независимой маркизы Чибо - "Лоренцаччо", беззащитной и восторженной Любови Андреевны Раневской - "Вишневый сад", хрупкой и беззащитной Кейт - "Сотворившая чудо", сдержанной консульши Будденброк - "Будденброки"...

- Роль "делается" из предлагаемых обстоятельств пьесы и материала, который называется "Я". Я бываю разная: капризная, жестокая, нежная, смешная, беззащитная, агрессивная. В человеке ведь много всего заложено, и, дай бог, чтобы всем актерам удавалось играть разные роли. Но для этого нужен режиссер, который бы помог реализовать себя...
Мне повезло: однажды в РАМТ пришел режиссер Александр Огарев, чтобы поставить пьесу Теннеси Уильямса "Стеклянный зверинец". Он и пригласил меня на роль Аманды. У Огарева был четкий и понятный замысел спектакля. Он прочитал пьесу не как драму, а как трагифарс. Ее герои - Аманда, Том, Лаура - не от мира сего, они другие, потому что живут на какой-то придуманной ими планете. Таких - единицы, И хотя многим они кажутся нелепыми и странными, но на самом деле эти люди прекрасны. Это не Джим с его долларами и амбициями! На нашем спектакле люди много смеются, и это правильно, потому что мы играем смешных людей в их уязвимости и непрактичности.
Когда мы ставили "Стеклянный зверинец", я, после длительного отсутствия ролей, была не в форме. Но Огарев поверил в меня, а я в него и смело пошла за режиссером.

- Недавно в РАМТе состоялась премьера спектакля по роману Томаса Манна "Будденброки". Роман считается эпохальным, в свое время ему присудили Нобелевскую премию. В наши дни это классическое произведение не слишком популярно. А если учитывать, что в нем 800 страниц текста, то не каждый доберется до конца. Тем не менее, за те три часа, что длился спектакль, никто из зрителей не покинул зал, который был полностью заполнен. Как вы думаете, почему?

- В этом романе каждый видит и чувствует то, что готов воспринять на данный момент. Я играю консульшу Будденброк - мать, жену, наделенную "высококачественным" эгоизмом, который проявляется во всем, даже в отношениях с собственными детьми. С точки зрения общества, в ее семье все замечательно: церковь, дом, дети… Но мнимое благополучие заканчивается крахом, былое величие уходит, и героям романа сложно это принять. Даже умирая, консульша не верит, что пришла смерть. "Я, кажется, умираю", - говорит она сыну.

- Спектакль поставил гениальный Миндаугас Карбаускис… Каждая его постановка - это событие в театральной Москве, и почти все его спектакли завоевывают престижные театральные награды…

- Ой, я представила, как вы ему говорите: "Вы, Миндаугас, гениальны…" Услышав эту реплику, Карбаускис тут же замкнется в себе, потому что, как любой творческий человек, понимает: единственный двигатель творчества - это неудовлетворенность и недовольство собой. И нужно все время шагать дальше, в неизведанное…
Карбаускис - требовательный человек, иногда жесткий, но, в первую очередь, к себе. Для него театр - это способ жизни. Во время репетиций он может не спать до четырех утра, переписывая текст, если сцена не получается. Очень любит этюды, доверяет в них артистам и ищет вместе с ними. Ему интересно шагнуть в непознанное…
Что же касается его человеческих качеств, то я не могу о них судить, потому что мы не так уж близко знакомы. Со стороны кажется, что он ранимый человек, но очень, очень это скрывает.

- В вашей творческой жизни был еще один неповторимый человек - актер Олег Борисов.

- Мы с ним играли в радиоспектакле "Неточка Незванова" по Достоевскому. Тогда у Олега Ивановича было трудное время. И он с радостью согласился на роль скрипача Егора Ефимова…
Я до сих пор не знаю актеров такого масштаба, как Олег Иванович. В нем не было снисходительности мэтра к молодой актрисе, как у теперешних звезд. И жизнь он прожил достойную: не сломался, не предал своих идеалов, несмотря на множество сложностей. Было ведь время, когда ему не давали ролей, у него не складывались отношения в театрах. Многие считали, что у Олега Ивановича плохой характер. Но они пугали этот недостаток с высочайшим профессионализмом и требовательностью к себе и другим. Он всегда приходил на репетиции подготовленным. И взрывался, когда актеры доставали шпаргалки и знакомились с ролью на репетиции, а режиссер говорил: "Ну, давайте здесь что-нибудь поищем..."

- В этом году исполняется двадцать лет вашей педагогической деятельности, вы преподаете актерское мастерство в Театральном училище им. Щепкина. Нынешние студенты сильно отличаются от тех, с кем вы начинали?

- К сожалению, во многих нынешних студентах нет того театрального фанатизма, который был в прежних. Большинство из них не понимают очевидного, хотя бы того, что занятия нельзя пропускать...
Недавно на лекцию по русской литературе вместо двадцати четырех человек с курса пришли трое. Они не осознают, что пьесы - это каркас, который нужно наполнить собственным пониманием прочитанного. А потом в театрах, не зная русской классики, теряют много ролей... На нынешнем курсе я столкнулась с тем, что студенты не посещают даже профессиональных дисциплин. На уроки танца приходят по два-три человека... Все меньше остается думающих ребят. В молодежной среде вообще бытует мнение, что артист - он дурак дураком. Но это все от лукавого. Чтобы хорошо танцевать, петь, читать, играть - нужно думать головой.
Мой бывший студент, актер Антон Хабаров, сейчас работает в Театре им. Маяковского. Он очень дотошный и кропотливый актер, таких сейчас мало. Изучая свою роль, разбирает всю пьесу до последней запятой. Но это, повторю, исключение - основным критерием для нынешних студентов является денежный вопрос. Поэтому в нашей профессии идет сильный отсев, и после окончания вуза в ней остаются только преданные, талантливые, ищущие и сильные.

- Но ведь и роль театра сейчас несколько изменилась. Большая часть публики воспринимает его как место, где можно развлечься, а не поработать чувствами, мыслями, душой. Или я ошибаюсь?

- Во все времена всегда ценился живой театр. Что касается его социального значения, то - да, в так называемые годы застоя большую роль играли вольнодумские театры. Такие, как Театр на Таганке. Люди ходили туда, чтобы сделать глоток свободы и почувствовать плечо человека, который мыслит так же.
Но и тогда существовали театры разной стилистики. Например, театр Эфроса, в котором зритель явственно чувствовал нерв времени. Вся Москва ждала каждой его новой премьеры. Или театр Гончарова - пафосный, ярких форм, открытых страстей. Помню, во времена юности на спектакль "Трамвай "Желание", где играли Армен Джигарханян и Светлана Немоляева, мы, студенты, просто рвались, попасть было невозможно.
Да и сейчас в Москве театр самый разнообразный. Я часто хожу на премьерные постановки. Люблю спектакли Эймунтаса Някрошюса, Туминаса, интересен "Обрыв", недавно поставленный во МХАТе. Но если вспомнить, испытала ли я сильное потрясение от какого-то спектакля, то на ум приходит лишь "Дядя Ваня" Льва Додина. Потрясло то, как в нем существуют актеры. Но для них театр - это образ жизни, и они репетируют по двенадцать часов в день.

- Судя по тому, что на постановках вашего театра всегда много эрителей, вас тоже любят.

- Наш театр - это ансамбль. Возможно, звучит пафосно, но, действительно, - ансамбль единомышленников. Сейчас многие актеры мечтают попасть в наш театр. Алексей Владимирович Бородин сделал невероятную работу: подобрал коллектив, где каждый не только яркая индивидуальность, но и хороший человек. Я не знаю другого такого театра, где бы актеры так тепло относились друг к другу. Мы любим собираться вместе, устраивать капустники. Была премьера "Будденброков", так все дарили друг другу трогательные подарки. Для нас театр - второй дом, и это не пустые слова. Зрители это чувствуют, потому что на сцене возникает ощущение сыгранности, легкости и гармонии.

Елена Карчевская
"Москвичка"