Чужие как свои

Усиленное равнение на надуманные стандарты западного театра, как некого эталона современного искусства, привело к тому, что наши сцены атакуют бесконечные технологические перформансы, натуралистичные ужастики и "авторские" высказывания, понятные по преимуществу только самим создателям. Одновременно катастрофически сокращается территория другого театра, нацеленного на зрительские эмоции и размышления, обращающегося, в том числе, и к зарубежному репертуару, в котором более чем достаточно совсем иных, по-настоящему актуальных историй. Так, точно "выстреливают" недавние премьеры Российского Молодежного театра, созданные по произведениям и признанных западных классиков, и не очень известных нам современников. Да и ряд более ранних постановок выдерживает проверку временем, поскольку поднятые в них проблемы, еще не так давно казавшиеся чужими и далекими, ныне стали своими, общими для двух некогда разных миров.

Вина рода и воля рока

Взгляд "с другого берега" нередко помогает увидеть самих себя в совершенно неожиданном ракурсе, что в полной мере проявилось в трилогии Тома Стоппарда "Берег утопии" в постановке Алексея БОРОДИНА, где именно такая субъективная, но предельно заинтересованная оценка нашей истории, позволяет разглядеть в хрестоматийных персонажах живых, реальных людей. А зрелищно динамичное действо, повествующее об утрате иллюзий, оставляет светлое впечатление, поскольку даже утопическая вера все же лучше безверия.  Неслучайно даже в самых трагических историях театр всегда ищет позитив, потому достаточно жесткое отношение постановщиков к героям совсем не исключает сочувствия к ним и стремления найти внутреннюю мотивацию их поступков. Так, и в двух разных по режиссерскому решению спектаклях, рассказывающих о гибели рода, главным оказывается стремление понять, кто в этом больше виноват - злой рок или сами люди. Российскому молодежному театру по плечу мощные исторические саги, где, на первый взгляд, узкосемейные истории становятся отражением глобальных конфликтов и вполне сегодняшних проблем, среди которых и губительная жажда наживы, и опасность бесконтрольной агрессии, и обесценивание человеческой жизни. Герои обеих постановок при их внешней холодности и сдержанности живут в постоянном внутреннем напряжении. Казалось бы, совсем не плохие люди вдруг оказываются в плену разрушительных страстей - эгоизма и ревности, ожесточения и цинизма, бездушной расчетливости и жажды мести.

Определяющая весь жизненный уклад установка на обогащение уничтожает человеческие связи между близкими людьми в "Будденброках" по роману Томаса Манна (инсценировка и постановка Миндаугаса КАРБАУСКИСА). И актуальность спектакля, конечно, не в костюмах, которые, кстати, выглядят скорее нейтральными, нежели нарочито осовремененными. Все большую остроту сегодня приобретает сама тема разрушения человеческой личности в погоне за богатством, мифическим статусом и ложными ценностями. Длинный семейный стол и ощетинившиеся ржавые балки, зависшие в  холодном, пустом пространстве - символ некогда благополучного, но неумолимо разрушающегося дома, лишенного стен и не имеющего опоры (сценография Сергея БАРХИНА). Пребывающая в кажущемся благополучии семья проторенным путем идет к главной и единственной цели - обогащению и процветанию фирмы. Высокие чувства и искренние порывы, мешающие этому движению, душатся на корню и постепенно затухают. Определенная монотонность сценического действия олицетворяет ставшее нормой холодно-равнодушное, "благоразумное" существование. Лишь редкие вспышки гнева и тревожные музыкальные аккорды предвещают не столько грядущий крах доходного дела, сколько полное разрушение нормальных человеческих отношений, деградацию и гибель рода.

В "Участи Электры", созданной по трилогии Юджина О`Нила "Траур Электре к лицу" (режиссер-постановщик Алексей БОРОДИН), все части объединены в одну (перевод и сценическая редакция - Сергей ТАСК). Сценическое действие обретает необходимую динамику и жесткий сюжетный стержень, а неизбежные сокращения в малоизвестном у нас произведении, заметят, пожалуй, лишь специалисты. Соединение древнегреческой мифологии с узнаваемой реальностью передается и в стильных костюмах, где элементы античности сочетаются с модными силуэтами последующих эпох (художник по костюмам Валентина КОМОЛОВА). Несмотря на то, что на первый план выходит трагическая тема бессилия человека перед неумолимостью родового проклятия, герои все же не лишены возможности выбора, а значит и ответственности за собственную судьбу. Дом с массивными стенами, глубокими зарешеченными проемами и портретами предков, будто следящих за происходящим, кажется неприступной крепостью, но превращается в тюрьму для нескольких поколений его обитателей (художник-постановщик Станислав БЕНЕДИКТОВ). Неукротимые страсти сжигают дотла человеческую сущность потомков древнего рода. Оправдывая свои поступки волей высших сил, люди сами толкают себя в пропасть, потому уход очередного персонажа в вечность сопровождается одним и тем же мистически жутким ритуалом: герой мажет лицо белой краской, отчего оно становится похожим как на посмертную маску, так и на маску античной трагедии. Убийства из ревности и мести неотвратимо навлекают гибель и на тех, кто их совершил. Кровь порождает кровь, круг жизни замыкается: неся наказание за чужие и свои преступления, потомки принимают на себя грехи предков, становясь даже внешне похожими на них. Белые цветы превращаются в черные, а мечты о благословенном приюте благоденствия, покоя и любви остается еще одним недостижимым "островом утопии".

Актуальность против злободневности

Сегодня непросто найти спектакль, в котором классическое произведение не было бы немотивированно перекроено под нужды скандально-эпатажного зрелища, не имеющего никакого отношения к оригиналу. В этом смысле РАМТ - один из немногих театров, куда можно идти без опасений, поскольку в его постановках, при всем разнообразии жанров и форм, главным остается принцип уважительного, внимательно-вдумчивого чтения текста, а не стремление  самоутвердиться за его счет. Обращаясь к вечным темам, и опытные мэтры, и молодые режиссеры не прибегают к шоковой терапии, четко проводя границу между истинной современностью и сиюминутной злободневностью, сценической зрелищностью и дешевым китчем.

Работа с масштабным текстом допускает различные варианты, неизменно имеющие свои плюсы и минусы. Так, в спектакле по роману Стендаля "Красное и черное" (пьеса и постановка Юрия ЕРЕМИНА) по большому счету оставлена лишь история любви главных героев, наполненная истинным драматизмом и глубиной чувств, в то время как остальные сюжетные линии адаптированы. Иной подход избран в "Мушкетерах" по роману Александра Дюма (режиссер-постановщик Андрей РЫКЛИН). Сюжетный стержень сохранен, но в портретах персонажей крупные мазки явно преобладают над многообразием полутонов, а энергия и напор затмевают аристократизм и французский шарм. Зато актеры лихо демонстрируют пластическую подготовку и навыки сценического боя в рамках своеобразного мастер-класса по фехтованию. Ритмичная музыка, соединенная со звоном шпаг, превращает эти поединки в массовый танец, действие приобретает стремительность и динамичность. Благодаря молодости актеров акценты непроизвольно смещаются, и персонажи выглядят людьми приблизительно одного возраста. Несмотря на то, что все дерутся со всеми, спектакль переполняет позитивная энергия и стихия азартной игры, точно отражающая авантюрно-оптимистический посыл автора.

Жанр задорного игрового действа изначально заявлен и в "Скупом" Ж.-Б.Мольера (режиссер Егор ПЕРЕГУДОВ). Зрители словно присутствуют на репетиции вместе с актерами, разыгрывающими пробные этюды, в которых допустимы и шутливая импровизация, и озорные преувеличения. Правда, с азартным увлечением площадной игрой создатели спектакля порой все же перебарщивают, но не забывают и о главном - неожиданно разностороннем восприятии главного героя Гарпагона (Алексей БЛОХИН), давно ставшего символом одной лишь скупости. Не случайно высказывания разных людей при взгляде на его портрет оказываются прямо противоположными, ведь все зависит от того, с какой стороны посмотреть. И вдруг оказывается, что у этого простодушно-трогательного и по-своему несчастного скупца есть абсолютно современная мотивация - вполне понятное нежелание отдавать кровно заработанное своим агрессивно наглым деткам, жаждущим транжирить родительские деньги на свои весьма сомнительные развлечения. Богатством же, спрятанным в кубышке, оказывается совсем не злато, а атрибуты актерского перевоплощения, так что торжествует в финале все та же театральная игра.

Под давлением массового одиночества

Сколько бы споров не велось о современной пьесе, а точнее ее отсутствии, вопрос этот по-прежнему остается крайне острым. Нынешняя театральная мода ориентируется на некие абстрактно-умозрительные рассуждения или откровенно натуралистические зарисовки сегодняшней действительности, часто не имеющие ни профессиональной драматургической основы, ни четко прописанных характеров, ни внятно сформулированных проблем. Между тем только история взаимоотношений живых людей может сделать разговор театра со зрителем предметным и эмоционально заинтересованным.

Неслучайно уже много лет идет на сцене РАМТа спектакль "Сотворившая чудо" по пьесе Уильяма Гибсона в постановке Юрия Еремина - трогательно простая история о трудном пути друг к другу слепоглухонемой девочки и ее воспитательницы. И зрители всех возрастов стоя аплодируют создателям спектакля, противопоставившим обилию зла энергию добра. В спектакле "FSK 16" Кристо Шагора (режиссер-постановщик Яна ЛИСОВСКАЯ) герои физически здоровы, но у каждого есть "свои шрамы" - психологические травмы и комплексы, находящие выход в неоправданной агрессии. Растерянность, одиночество и утрата способности к нормальному общению загоняет их в виртуальный мир или в обшарпанный кинотеатр, где они играют друг с другом в жестокие игры.

Тема разобщенности и трагически тотального одиночества человека любого возраста в центре и еще двух камерных постановок. Между тем, их создатели не стремятся погрузить зрителей в атмосферу мрачной безысходности или слезливой сентиментальности, органично соединяя юмор и драматизм, быт и философию. Так, герой "Лифтоненавистника" Бенгта Альфорса (режиссер Галина ЗАЛЬЦМАН) слегка чудаковатый, но искренний и трогательно простодушный человек (Алексей БЛОХИН), единственным собеседником которого оказался лифт, лишь по счастливой случайности обретает теплоту и понимание родственной души. Проблемы, поднятые в пьесе автора из благополучной Скандинавии, увы, не знают границ и обретают все большую актуальность. Близкая тема звучит и в спектакле "Соглядатай" Мориса Панича (режиссер-постановщик Антон ЯКОВЛЕВ), рассказывающем мистическую и одновременно очень житейскую историю двух людей (Александр ГРИШИН и Наталья ПЛАТОНОВА), встретившихся по воле рока и неожиданно обретших друг друга, пройдя путь от ненависти и страха к состраданию и любви.

Заведомо обреченными на одиночество оказываются сотрудники офиса, больше похожего на боксерский ринг, в спектакле по пьесе Роланда Шиммельпфеннига "Под давлением 1 - 3" (режиссер Егор ПЕРЕГУДОВ). Борьба самолюбий и карьерных устремлений заставляет их наносить друг другу удар за ударом. Окруженные суперсовременной техникой, они сами похожи на запрограммированных, механических роботов, подавивших в себе чувства и утративших способность радоваться жизни, за исключением забавной пары адекватных людей, с простодушным юмором наблюдающих за происходящим.

Гений или злодейство

Как одаренному человеку относиться к собственному дару: ценить его или страшиться утраты связей с окружающим миром? Где грань между нормой и патологией? И к чему приводит вмешательство в психику, уничтожающее индивидуальность? Эти вопросы ставятся в очень разных, но объединенных близкой темой постановках, в которых, вопреки моде на демонстрацию внешних проявлений психических расстройств, предпочитают исследовать психологию человеческой личности.

Своего рода "горе от ума" испытывает главный герой спектакля "Как я стал идиотом" по Мартену Пажу (режиссер-постановщик Владимир БОГАТЫРЕВ), не находящий применения своим знаниям и способностям, а потому добровольно отказавшийся от собственной индивидуальности ради престижной усредненности. Вместе с желанным "идиотизмом" Антуан (Александр ДЕВЯТЬЯРОВ) обретает мифический статус и богатство, которые открывают дорогу в обезличивающий мир бездумной наживы и гламурной фальши. В итоге простодушный и порядочный молодой интеллектуал перерождается в равнодушного зомби, оболваненного навязчивой рекламой и пошлыми идолами шоу-бизнеса. Помешавшись на модных брендах и крутых фитнес-клубах, окружив себя горами продвинутой техники, золотыми унитазами и силиконовыми девицами, он и сам становится уморительной карикатурой на примитивно-обывательское представление о "красивой жизни". Выпутаться из опасной сети, опутавшей Антуана, помогают верные друзья, вернувшие его к истинным ценностям жизни, прежней внутренней свободе и независимости. Во избежание опасности скучного морализаторства, постановщики превратили действо в остроумно-ироничную пародию на узнаваемые реалии безумного мира купли-продажи, столь близкие и нашей сегодняшней действительности.

Тема отношения общества к неординарной личности звучит в двух очень разных спектаклях. В "Доказательстве" по пьесе Дэвида Оберна (режиссер Кшиштоф ЗАНУССИ), героиня (Нелли УВАРОВА) существует на грани нервного срыва, страдая от недоверия близких и страха перед наследственной гениальностью, приведшей к безумию ее одержимого наукой отца. Потому доказательство собственной творческой состоятельности оказывается более трудным, чем доказательство сложнейшей математической теоремы. Герой же спектакля "Цветы для Элджернона" по роману Дэниеля Киза (режиссер-постановщик Юрий ГРЫМОВ) становится невольной жертвой научного эксперимента и тщеславия врачей, ради сенсационной славы превращающих слабоумие в гениальность, не слишком задумываясь о возможных последствиях операции. Уравнивая Чарли с подопытным мышонком Элджерноном, они не учитывают, что вмешательство в психику человека непредсказуемо меняет не только его умственные способности, но и личностные качества. Максим КЕРИН с удивительным для начинающего актера профессиональным мастерством и человеческим тактом в мельчайших подробностях передает динамику превращений своего персонажа. Слабоумие Чарли не мешает ему оставаться чистым, открытым и по-своему счастливым, в то время как искусственно навязанная гениальность не только наделяет его интеллектом ученого, но и обрушивает на неокрепший ум те житейские знания, которые "умножают скорбь". Стремительное осознание несовершенств лицемерного и жестокого мира оказывается страшнее прежних расплывчатых представлений о жизни и приводит его в отчаяние не меньше, чем перспектива возвращения к прежнему состоянию блаженного неведения, в котором Чарли вновь обретает изначально данную ему человеческую личность. И театр отстаивает это его право быть другим. В целом же проблемы сосуществования человека с окружающим миром столь же сегодняшние, сколь вечные, и они не делятся на чужие и свои.  

Марина Гаевская
"Планета Красота"