Премьера состоялась 30 декабря 1959 года.
Спектакль драматической студии ЦДТ.
"Друг мой, Колька!" - событие беспрецедентное по количеству дебютов. Первую пьесу журналиста Александра Хмелика ставит молодой дебютант на столичной сцене Анатолий Эфрос, приглашенный директором Шах-Азизовым из Рязани. Дебютант и ассистент режиссера - выпускник Школы-студии МХАТ Лев Дуров. Вместе с ведущими актерами в спектакле играют вчерашние школьники, юные студийцы ЦДТ, созданной чуть более года назад. Впервые спектакль с непрофессиональными артистами выходит на большой сцене и остается в репертуаре театра на многие годы.
"В последнее время на нашем театре определилось два, если можно так назвать, режиссерских направления: одно, думая, что продолжает линию МХАТа, заботится о скрупулезной правденке, ставя серые, бескрылые спектакли, другое, борясь с этой правденкой, ударяется в ложную романтику, патетику, становится на ходули. И только по-настоящему талантливым режиссерам удается создать высокопоэтические спектакли. К счастью, их становится все больше и больше. Спектакль "Друг мой, Колька!" принадлежит, на мой взгляд, к числу таких удивительных работ режиссуры".
Виктор Розов, "Литературная газета", 26 января 1960
"Театр воспитывает своих зрителей правдой. Недаром такой силы достигает тонко и талантливо поставленная сцена исключения Кольки из пионеров. Огромный голый стол давит своей бюрократической тяжестью. Застыли ребята из совета дружины. Убитый, растерянный, но не сломленный стоит на первом плане Колька. Прямо против него, в центре стола, неподвижно сидит пионервожатая Иванова, и ее пальцы автоматически выстукивают барабанную дробь. И в ритм этой дроби, мерно шагает маленький карьерист Новиков, чтобы отнять пионерский галстук у своего товарища. Невыносимо долго длятся эти шаги, и вот уже настоящий барабан за сценой подхватывает дробь пальцев, превращая исключение Кольки в тяжелую гражданскую казнь. Но если театр подчеркнул драматизм этой сцены, то тем самым он усилил значение и торжество финала, когда на школьном дворе настоящий человек, вожатый, шофер Руденко вернул Кольке отнятый галстук и вместе с ним оскорбленное достоинство человека. Победный гул, которым сопровождает зал этот акт справедливости, - победа театра, победа его принципов, победа его большого искусства. Центральный детский театр воспитывает своих зрителей правдой. А это - лучший из воспитателей".
Раиса Беньяш "Ленинградская правда", 21 марта 1962
"Дебютирующий в драматургии А. Хмелик принес в театр пьесу, рожденную знанием жизни, наблюдательностью и большим желанием ударить по казенщине и формализму в таком живом и светлом деле, как пионерская работа. Поставить эту пьесу можно так, что зрители будут смеяться над незадачливой вожатой, улыбнутся над злоключениями шустрого Кольки и поощрительно примут искренние старания нового вожатого оживить работу отряда. Однако режиссер А. Эфрос перешагнул через некоторую фельетонистость, хроникальность пьесы и пошел к ее сердцевине, создав драматическую повесть о буднях одной школы".
Юрий Рыбаков, газета "Труд", 1962
"Однажды благодаря знакомым учителям я инкогнито - в качестве практикантки - пришла на совет дружины в одну из школ. Выступала пионервожатая. Как же смешно и вместе с тем горько было мне, когда она заговорила словами моей роли. Этот эпизод придал нам всем сил и уверенности. Это был дебют вчерашних студентов. Многое импровизировало на ходу, и Александр Хмелик, работавший тогда в "Пионерской правде" и очень увлекшийся репетициями, тут же вставлял лучшие наши находки в свою пьесу".
Антонина Дмитриева, заслуженная артистка РСФСР